Непростые числа
Он родился тёплым майским днём.
“Всю жизнь промается, – сказала бабушка, впервые увидев его. Потом посмотрела на сына и добавила: – И на тебя совсем не похож”.
Мужчина промолчал, но почувствовал, что теперь каждый раз, когда мальчик будет плакать или не слушаться, эти слова матери будут возрождаться в его памяти, как при посттравматическом синдроме.
Когда в три года родители повели мальчика в больницу, чтобы узнать, почему он до сих пор не говорит, мужчина особенно чётко вспомнил слова матери. Несмотря на все усилия докторов и семьи, мальчик не заговорил ни к четырём, ни к пяти годам.
Тогда врачи посоветовали сделать уклон на письменное общение и мальчика стали учить читать и писать.
Это ему сразу понравилось. Мальчик быстро, почти с первого раза, запомнил написание всех цифр. Довольно указывал на нужную, когда мама спрашивала и даже пытался их рисовать – его первые рисунки. Мама плакала от радости. Папа облегчённо вздыхал. Бабушка громко прихлёбывала горячий чай и на каждую улыбку бормотала что-то вроде: “радоваться будете, когда его в школу примут, а цифры рисовать и шимпанзе умеют”. И мама снова плакала, но уже от чего-то совсем другого.
К шести годам родители окончательно приняли, что их ребёнок никогда не будет таким, как все. Десятки тетрадей и альбомов мальчика были изрисованы только разноцветными цифрами. Ни дурацких машинок, ни маминых портретов, ни даже схематичных деревьев и котов.
Только цифры.
К семи годам мама и папа бросили все попытки обучить сына алфавиту. Бабушка одобрительно кивала, говоря, что молодость нужно тратить только на здоровых детей и настойчиво предлагала завести нового ребёнка.
Когда мальчику было без двух недель восемь, мама узнала о своей беременности. В тот же день папа выбросил все рисунки мальчика, собрал все его вещи, игрушки и фотографии, а затем, без звонков и предупреждений, увёз его в деревню, к деду жены.
Дедушка редко выбирался в город и за всё время мальчика видел от силы раз пять. Но, увидев его на пороге, сразу принял так, будто они всю жизнь были неразлучны. Дедушка любил внука.
Уже через пару месяцев он научился понимать все его желания и потребности. А мальчик научился понимать дедушку. Понял, как важно ему гладить кота перед сном и не сгонял его с рук. Понял, что ловить и раскрашивать кур – плохая идея. Понял, что ему здесь гораздо лучше, чем дома. Особенно, когда дедушка начал читать ему книжки после обеда, изменяя голос под каждого персонажа. Ежедневный аудиоспектакль для одного единственного слушателя.
Так они и жили.
Иногда тихо, иногда шумно. Иногда собирая осколки хрусталя из серванта, а иногда любуясь на утреннюю речку. Мальчику нравилось ловить рыбу. Дедушка понимал это по тому, как спокойно он сидел на рыбалке, как был сосредоточен, и как много листов тетради исписывал цифрами, возвращаясь домой.
На девятый день рождения дедушка подарил мальчику целую пачку белой бумаги и набор цветных ручек. Мальчик впервые за всё время обнял дедушку. Затем он выбрал зелёную ручку и в тот же день исписал яркими зелёными цифрами целых восемь страниц. Дедушка радовался и даже позвонил дочери, чтобы рассказать об этом, но она не дала сказать ему и слова о мальчике. Только быстро спросила все ли здоровы и бросила трубку, сославшись на то, что слишком занята ребёнком.
Вскоре наступило лето.
Дедушка убирался в курятнике, а мальчик бегал рядом. Пару недель назад дедушка купил ему набор мелков и мальчик радостно раскрашивал двор по своему усмотрению. Конечно, цифрами.
Большими и маленькими. Иногда похожими на арабскую вязь, а иногда строгими и угловатыми, будто индекс на почтовом конверте.
В этот день мальчик тоже рисовал. На серой от времени деревянной стене сарая мальчик аккуратно вырисовывал вот уже четвёртую строчку цифр.
Дедушка прекратил работу, упёрся подбородком в черенок лопаты и стал наблюдать за мальчиком. Его поразило насколько тот был увлечён. Мальчик писал, иногда останавливался, серьёзно смотрел на цифры, упирая руку с мелком в губы, зачёркивал что-то и снова писал.
Через пару минут мальчик написал ещё строчку цифр и поставил точку.
Затем отошёл на пару шагов, заложил руки за голову, приподнял подбородок, облегчённо выдохнул и весело побежал куда-то в сад.
Дедушка ещё несколько минут не мог оторваться от этих ярких цепочек цифр. Он смотрел на них, как смотрят на произведение искусства – то вглядываясь в детали почерка, то оглядывая все пять строчек в целом, воображая для них всё новые и новые смыслы.
Весь следующий день шёл дождь. Дедушка и мальчик устроили себе выходной и только и делали, что смотрели телевизор да ели испечённые с вечера рыбные пирожки. Ни забот, ни обязанностей.
Монотонный стук дождя по крыше убаюкивал. Мальчик сонно переключал каналы, а дедушка то полушёпотом бухтел на погоду, то внезапно начинал храпеть и тут же от этого просыпался.
Когда дедушка в очередной раз проснулся, мальчик уже крепко спал в своей кровати в обнимку с пультом от телевизора. На экране была какая-то детская программа и маленькая девочка, высоким, неприятным для слуха дедушки голоском, проговаривала алфавит. Дедушка медленно поднялся, придерживаясь рукой за спинку дивана, и подошёл к постели внука. Достать пульт из его крепких объятий оказалось невозможным. Кряхтя и прочищая горло, будто пред важной речью, дедушка побрёл к телевизору, чтобы выключить его вручную, но вдруг замер.
Девочка, как и прежде, читала алфавит, но теперь ещё и считая, сколько в нём букв.
– А – первая буква алфавита, Б – вторая, В – третья, – звонко чеканила девочка и голос её с каждым словом становился всё неприятнее.
Дедушка задумчиво поднёс руку к губам, также, как мальчик, когда писал на стене, и быстро пошёл к столу. Взяв бумагу из стопки, дедушка начал быстро выписывать все буквы алфавита, помечая их порядковый номер.
– К - 12, Л - 13, М - 14, – шёпотом проговаривал дедушка каждый записанный символ.
Закончив, дедушка с волнением взял один из исписанных мальчиком листков и начал дешифровку. Дрожащими руками, под грохот сердца, заглушавшего уже и дождь, и телевизор, дедушка быстро сопоставлял цифры мальчика с номерами букв:
–1 - А, 6 - Е, 4 - Г… Или 16 - О?
Но, как бы он ни старался, ни через час, ни через два – никакая заветная логика в записях мальчика не находилась. Тяжело вздохнув, дедушка встал из-за стола и затёкшие ноги тут же свело судорогой.
– Старый дурак, – пробормотал дедушка, добрался до своего дивана, держась за стены, и лёг спать.
Но выспаться ему так и не удалось. В пять часов утра он резко проснулся от сдавливающего чувства тревоги в груди. "Каракули", – внезапно пронеслось в его голове. Вскочив на ноги и немного поборовшись с головокружением от резкого подъёма, дедушка схватил лист с нумерованным алфавитом, карандаш, и, в чём был, выбежал во двор.
Чёрная сырая земля прилипала к натянутым на босу ногу галошам. Голова всё ещё немного кружилась. Дедушка вглядывался в размытые дождём цифры на стене сарая.
Записав на лист первую последовательность цифр, дедушка начал подписывать под них буквы. Вдруг он резко вдохнул и, выронив карандаш, прижал руку к груди.
Солнце.
Первая строчка начиналась со слова “солнце”. Всё по правилам. С буквой “л” в серединке. Ярким жёлтым мелком мальчик написал слово “солнце”. Немного отдышавшись, дедушка поднял карандаш, обтёр с него грязь прямо о футболку и продолжил писать.
Когда мальчик проснулся, дедушка сидел за кухонным столом. Футболка его была в грязи, неочищенные галоши стояли прямо в доме, а в воздухе витал горький запах “Корвалола”. Утренний свет слепящим бликом отражался от листка бумаги, лежащего на столе. Дедушка серьёзно посмотрел на мальчика и начал читать:
- Солнце прожарило нас
как картошку на сковородке мира
без соли и масла
дедушка улыбается
его улыбка лучший соус для этого дня.
Дедушка замолчал.
Крупными каплями, подражая вчерашнему дождю, слёзы лились по щекам мальчика и звонко капали на пол в образовавшейся тишине. Дедушка перевёл взгляд на внука и так же серьёзно сказал:
– Красиво получилось. И аппетитно.
Мальчик вдыхал воздух короткими резкими рывками, будто у него не хватало сил на полноценный вдох.
Дедушка повернулся к мальчику, слегка улыбнулся и одобрительно кивнул, будто разрешая сделать то, что ему хочется.
Мальчик вскрикнул и, шлёпая босыми ногами по холодному утреннему полу, бросился на шею дедушке. Там, сжимая плечи дедушки так сильно, что пальцы из розовых превращались в белые, мальчик, наконец-то, выдохнул. Он всё ещё плакал. Губы его дрожали, а сердце колотилось так, будто в нём кудахтали сразу все семнадцать дедушкиных кур. Но ему казалось, что именно сейчас, здесь, на этой кухне, рядом с грязными галошами, он, впервые в жизни, мог дышать свободно.
* * *
Дедушка сидел во дворе и чистил свежепойманную рыбу. Ещё прохладное весеннее солнце яркими бликами отсвечивало от летящих во все стороны чешуек. Кот, терпеливо выжидавший своей доли от речной добычи, вдруг резко повернулся к двери. Через несколько мгновений на крыльце показался юноша.
Он сбросил большой рюкзак, наполненный какими-то книгами и подошёл к дедушке. Блестящая чешуйка тут же прилетела на его новые широкие штаны. Юноша с укором посмотрел на дедушку.
– А вот нечего в своих "парашютах" по двору разгуливать, – сказал дедушка явно довольным тоном. Ему никогда не нравилась эта мода на просторные вещи, – Как там твоя программа-то? Есть какие успехи?
Юноша хитро улыбнулся и достал из кармана смартфон.
– Да неужто! – вскрикнул дедушка, подскочив и опрокинув тазик с рыбой на траву. – И что? Прямо работает? А ну, скажи, как тебя зовут?!
Юноша набрал несколько последовательностей цифр на экране смартфона. Через пару секунд электронный голос произнёс:
– Ты что, деда, со своей рыбой тут даже имя родного внука забыл? Андрей меня зовут. Андрей!
Дедушка хохотал, приплясывал, и пытался расцеловать смартфон, слыша, как внук, впервые, произносит для него своё имя.
Андрей улыбался. Кот, воспользовавшись моментом, доедал уже вторую, забытую дедушкой рыбу.
